Неточные совпадения
Но, взглянув на часы, он увидал, что теперь уже некогда, и надо торопиться, чтобы не опоздать
к выходу партии. Второпях собравшись и
послав с вещами швейцара и Тараса, мужа Федосьи, который ехал с ним, прямо на вокзал, Нехлюдов взял первого попавшегося извозчика и поехал в острог. Арестантский поезд
шел за два часа до почтового, на котором ехал Нехлюдов, и потому он совсем рассчитался в
своих номерах, не намереваясь более возвращаться.
После спектакля стояла очередью театральная публика.
Слава Тестова забила Турина и «Саратов». В 1876 году купец Карзинкин купил трактир Турина, сломал его, выстроил огромнейший дом и составил «Товарищество Большой Московской гостиницы», отделал в нем роскошные залы и гостиницу с сотней великолепных
номеров. В 1878 году открылась первая половина гостиницы. Но она не помешала Тестову, прибавившему
к своей вывеске герб и надпись: «Поставщик высочайшего двора».
Он с приятной улыбкой узнаёт, что повесть кончена и что следующий
номер книжки, таким образом, обеспечен в главном отделе, и удивляется, как это я мог хоть что-нибудь кончить,и при этом премило острит. Затем
идет к своему железному сундуку, чтоб выдать мне обещанные пятьдесят рублей, а мне между тем протягивает другой, враждебный, толстый журнал и указывает на несколько строк в отделе критики, где говорится два слова и о последней моей повести.
Князь в это время шагал по Невскому. Карету он обыкновенно всегда отпускал и ездил в ней только туда, куда ему надобно было очень чистым и незагрязненным явиться. Чем ближе он подходил
к своей гостинице, тем быстрее
шел и, придя
к себе в
номер, сейчас же принялся писать, как бы спеша передать волновавшие его чувствования.
Сусанна. Кто-то пришел
к тебе; я
пойду в
свой номер. Мне еще работы много, надо гардероб разобрать.
Не успел я войти в отель, как швейцар и вышедший из
своей комнаты обер-кельнер сообщили мне, что меня требуют, ищут, три раза
посылали наведываться: где я? — просят как можно скорее в
номер к генералу.
Маргаритов. Было. Вот какой был случай со мной. Когда еще имя мое гремело по Москве, дел, документов чужих у меня было, хоть пруд пруди. Все это в порядке, по шкапам, по коробкам, под
номерами; только, по глупости по
своей, доверие я прежде
к людям имел; бывало,
пошлешь писарька: достань, мол, в такой-то коробке дело; ну, он и несет. И выкрал у меня писарек один документ, да и продал его должнику.
— Иностранец! — презрительно сказал Костюрин, и все, галдя и смеясь, тронулись
к воротам, а Чистяков
пошел в
свой номер, лег и долго плакал в темноте. Насилие, несправедливость, как туча, стояли над ним, и далеким, недоступным раем казались ему чудные и светлые края. «Хоть бы умереть там!» — думал он, смертельно тоскуя.
Но Чистяков не
пошел к своим; он отправился в
свой номер, сел на подоконник, как Райко, и стал смотреть на небо, на котором он прочел сегодня что-то хорошее. Все так же таинственно и молчаливо неслись гигантские белые птицы, и между ними чернело провалами бездонное небо, но чужд и холоден был теперь этот счастливый полет, и ничего не говорил он задумавшемуся человеку.
Ему казалось, что он закалил
свое чувство и способен выдержать искус свидания, а потому и находился в раздумье,
идти или не
идти с визитом
к его старинному другу, когда этот последний как из земли вырос перед ним в
номере гостиницы «Гранд-Отель».